«Почувствовала ничего особенного»

Фраза «это до сих пор актуально» в рецензиях и отзывах на спектакли по Островскому и Чехову звучит как высшая похвала. Про постановки по современным текстам такого не пишут, потому что они по умолчанию «про нас», но так ли это? Хореограф Алла Сигалова с четверокурсниками Школы-студии МХАТ поставила спектакль не просто по новой пьесе, а по материалам акции #янебоюсьсказать. Мы попросили журналистку Настю Красильникову, которая ведет телеграм-канал «Дочь разбойника» о сексизме в российских медиа, оценить, получилось ли у театра адекватно высказаться о насилии и гендерном неравенстве.

Я не имею отношения к театральной критике и вообще редко хожу в театр. Зато меня волнуют права женщин, и флешмоб #янебоюсьсказать, случившийся с нами летом 2016 года, произвел на меня сокрушительное впечатление. С тех пор прошло время, и стало ясно, что проблема насилия — сексуального, физического и психологического, — о которой рассказывали участницы и участники того флешмоба, стоит катастрофически остро. Благодаря #янебоюсьсказать эта проблема вышла из тени: ее стали обсуждать, все больше людей находят в себе силы рассказывать о том, что оказались жертвами насилия, появилось чуть больше способов получить помощь. Теперь на эту тему рефлексируют и в театре: Алла Сигалова с «Мастерской Брусникина» поставила спектакль, который так и называется: «#янебоюсьсказать».

Это 50-минутное представление: времени отнимает столько же, сколько просмотр эпизода сериала. Поначалу у меня было ощущение, что я попала в спин-офф фильма «Стиляги»: на сцене появилась толпа конвенционально красивых юношей и девушек, одетых в местами до нелепости яркую одежду. Все они сразу начали танцевать — и так же лихо продолжали отплясывать все 50 минут под слишком громкую музыку (серьезно, было бы неплохо раздавать зрителям беруши перед такими спектаклями). Танцы были разные: веселые, агрессивные, медленные, страстные, спокойные. Было видно, что постановка качественная и продуманная. Приятно смотреть на пару десятков привлекательных людей, которые виртуозно обращаются с собственным телом.

Раз в несколько минут один человек отделялся от группы танцующих, выбегал на авансцену и произносил монолог от первого лица о насилии. Многие из этих монологов я узнала: часть читала во время флешмоба, а один написал мой бывший коллега. То есть актеры просто декламировали посты, найденные в социальных сетях по хэштегу. Когда монолог заканчивался, произносивший его актер или актриса возвращались в толпу своих ярко одетых коллег и продолжали плясать. Больше в спектакле ничего не происходило.

После представления в очереди в гардероб я услышала разговор двух женщин: они обсуждали увиденное, пользуясь выражениями «дурновкусие» и «надо им запретить». Я вышла из театра оглушенная — но не искусством, а слишком громкой музыкой — и долго думала о спектакле. Я вспомнила свои впечатления от этих историй в тот момент, когда читала их впервые. В русском языке есть выражение «мороз по коже» — и эти тысячи ледяных иголок по всему телу прекрасно описывают то, что я испытывала, когда свирепствовал флешмоб. Что я почувствовала во время спектакля? Ничего особенного. Когда я слушала эти истории со сцены, они казались какими-то обезвоженными, будто из них высосали эмоции. То ли актеры были слишком запыхавшимися после серьезных физических нагрузок, то ли недостаточно опытными для таких актерских задач.

Тот факт, что истории в спектакле обрамлены танцами, видимо, должен метафорически напоминать зрителю, что насилие может случиться с любым человеком и в любой момент. Что жизнь может быть прекрасной, яркой и полной надежд, а потом на тебя вдруг обрушится такое страшное испытание. А после него ты снова продолжишь жить. Этот спектакль вроде бы говорит нам: «Мы живем красиво и ярко, старательно скрывая от себя и окружающих опыт насилия, который нам пришлось испытать».

Метафора считывается, но представляется стертой. Во-первых, контраст между ужасом жертв насилия и их повседневной жизнью выражен недостаточно ярко. Во-вторых, флешмоб #янебоюсьсказать был посвящен именно сексуальному насилию, а создатели спектакля смешали в одну кучу самые разные случаи: и насилие сексуальное, и травлю в школе, и жестокость родителей, и пытки. У зрителей нет возможности сконцентрироваться на чем-то одном, от рассказанных со сцены историй скорее возникало рассеянное чувство «как страшно жить». Возможно, от этого постановка получилась недостаточно цельной и глубокой.

И все же это важная попытка осмыслить страшную тему насилия с помощью театра. Я рада, что такой спектакль кто-то придумал, а потом поставил и еще несколько десятков человек в нем сыграли. Уверена, что разговор о насилии в театре — это еще один способ перестать эту проблему замалчивать. Мне понравилась и реакция зрительниц, которые ждали возможности обменять свои номерки на шубы: было видно, что тема их сильно задела, и это тоже результат. Но, к сожалению, спектакль недостаточно задел меня. Да, я приятно провела время, глядя на красивых людей, но не более.